Он видел небо, видел мир - когда глаза ее пылали,
Когда срывалось имя с уст - проблемы резко исчезали.
Он был привязан, ослеплен,
Других людей не замечая,
Смотрел он только на нее,
В любви к ней бесконца сгорая.

Он отдавал последний цент,
Не обращая сам внимания.
Бежал к ней в лютый зной и град,
Преград в пути не замечая.
Сельчане думали «дурак» - смешки пуская, осуждали.
-«Куда ему? Он маргинал!»- одну и ту же песнь играли.

Но вот душа его жила, пока она была с ним рядом.
И сердце билось для неё, ведь большего ему не надо.
Он не просил взамен ничто,
Ведь знал , что люди правду кроют.
И для нее это игра, не быть ему ее героем.

И понимал он всё давно,
Но сердце верить отказалось,
Душа, что отдана не той,
На веки вечные осталась.

Не говорил он ей «люблю» — не видел смысла в этом слове,
Ведь был привязан, не влюблён,
Оставил чувства к ней в покое.
Сказал что было на душе, разбив той хрупкое столь сердце.
" Безжалостно не поступил, ведь я был честен в этом дельце."

Оправдывал себя как мог, в грехах своих немногословен,
Да в кабаках терял часа, так стал животному подобен.
Он мерил женщин по грошам,
В любовь и искренность не веря.
Для каждой речь свою шептал,
Хотел он овладеть и ею.

Меняться вовсе не желал, скрывая отголоски дней,
Где вежлив был как джентльмен, не опускаясь низко сей.
Стал разгильдяем и шутом, пока внезапно, словно выстрел,
Не прозвучал обрывок фраз, лишая мир последних смыслов.

"Та что ждала у старых пней, в глубь волн морских сошла с причала.
Какая глупость - смерть в волнах, на месте, где порой мечтала"
-Как только сторож произнёс, заветные слова для парня,
Тот думал в обморок упал, ведь словно был он без сознания.

Узнал ту самую в чертах... И стал себе он ненавистен.
Вина, как бешеный поток, влилась, не признавая истин.
Ударили все те ошибки и те слова что говорил.
И стало сразу парню жутко, себя ведь он бы не простил.

Неделя, месяц вдруг прошел, в петле видений задыхался,
В чертах прохожих видел ту, с которой грубо попрощался.
Не мог сказать в ответ слова, которые она хотела.
И чувствовал вину везде. Напоминала она, пела.
Шум ветра — звук её сонат, молитва в горьком подражанье,
Он знал, что это все финал в его бессмысленном скитанье.

Жалел о всех своих поступках, не мог забыть теперь её,
Он понял главную ошибку, но вёл себя как дурачьё.

Он осознал, как глупо жил, не сберегая ценность той, И как он поздно полюбил, терзаясь страшною тоской.
Но время вышло, был финал, мольба ничтожна пред судьбой,
Любовь жгла углями под кожей, исхода не найти иной.

Сгубил он всё. Не смог принять. Стеклянный взгляд теперь бездонен.
Последний вздох... И в пустоте он стал, как никогда свободен.